«Докопались до мышей»: об этике научных споров
Время от времени в мире ученых и популяризаторов науки случаются разногласия. При хорошем раскладе это касается непосредственно научных вопросов, но иногда конфликты возникают на личной почве или затрагивают скорее глубокие мировоззренческие взгляды участников дискуссии. Наблюдая и участвуя во всем этом, я заметил, что в целом уровень общественной дискуссии о науке (как и обо всем остальном) довольно низкий. Даже между образованными и интеллигентными людьми.
Разногласия – это нормально, но есть проблемы, которые мешают конструктивному выяснению того, кто прав и как устроен мир на самом деле. Ниже я попробую сформулировать некоторые из этих проблем, которые мне кажутся наиболее существенными.
1. Обсуждение личности, а не идеи
Имеют место отсылки к авторитету («он же академик!»), необоснованные предположения о материальной заинтересованности («ему платит бигфарма»), отсылки к взглядам, не имеющим отношения к теме («он сторонник той или иной политической партии», «он левый», «он правый» и так далее), ругань, мат, обвинения в тупости, зашоренности или сектантстве.
Проблема в том, что не надо много ума, чтобы выдвигать подобные псевдоаргументы и отвечать на них. Все это способствует победе лучших демагогов и не способствует разъяснению научного вопроса.
Обсуждения компетенций человека иногда имеет смысл. В конце концов, человек с дипломом, вероятно, лучше разбирается в теме, чем неспециалист. Но и этот аргумент стоит рассматривать с осторожностью. Во-первых, можно привести примеры людей, обладающих всеми регалиями, но имеющих маргинальные взгляды внутри своей специальности. Гипотеза о происхождении мужчин от амазонок-гермафродитов, высказанная реальным доктором биологических наук, тому пример. Во-вторых, регалии легко подделать, о чем свидетельствует богатый опыт «Диссернета». В-третьих, существуют целые области, достойные критики, и в таких случаях критик, по определению, будет человеком извне. Скажем, астрологию будут критиковать не астрологи, а ученые, не желающие, чтобы их дисциплина и астрология назывались одним словом – «наука». Или, скажем, биологов, считающих, что они открыли бактерий, делающих холодный термоядерный синтез, вполне могут разнести не другие биологи, а физики. Важны сами аргументы, а не личности.
2. Чрезмерные обобщения
Недавно у меня был пост о математике, который верит в гомеопатию и к тому же верующий. Многие комментарии были обидные для математиков. Например, “сразу видно, что математик. Был бы химиком или физиком, такой чепухи бы не писал”. Но легко найти примеры физиков, химиков или биологов, которые верят в не менее странные вещи. Например, в моей альма-матер (МГУ) есть профессор, доктор биологических наук, который разрабатывает цифровые лекарства. Вы их скачиваете из интернета, записываете на компакт-диск и сверху ставите стакан с водой, чтобы вода зарядилась. Он, в свою очередь, является сторонником концепции одного академика РАН, доктора химических наук, который среди прочего заряжает минеральную воду магнитным полем и исследует гомеопатические растворы. Могу еще привести в пример теолога, кандидата физико-математических наук, читающего лекции по квантовой психологии и доказывающего бытие Бога цитатами из Эйнштейна.
Кроме того, хоть мне и не понятно, как ученый, будучи последователен в требовании доказательств, может быть верующим, я не могу отрицать факт, что существуют талантливые верующие ученые.
Другая проблемная ситуация – когда о целой дисциплине судят по отдельным ее представителям или нерепрезентативным подобластям. Например, говорят о ненаучности всей психологии, прочитав критику психоанализа или соционики. Или заявляют, что социология – не наука, ознакомившись с наукообразными текстами отдельных мыслителей, но игнорируя существующие нормальные исследования, в том числе с хорошей экспериментальной базой. Бывают и дисциплины целиком порочные, основанные на ложных предпосылках, но не стоит спешить с выводами.
Еще один популярный жанр – общие рассуждения о научно-популярных проектах и популяризаторах науки, как позитивные, так и негативные. Научно-популярных проектов и авторов так много, что любое утверждение может быть верным по отношению к одному из них и неверным по отношению к другому: «часто ошибаются», «слишком просто», «слишком сложно», «скучно», «офигенно». Более того, вполне возможно, что у одного автора есть хорошие и плохие работы. Лучше обсуждать конкретный материал и его качество, конкретную идею и ее корректность.
3. Симпатическая магия заразности
Это разновидность перехода на личности, когда человек сталкивается с критикой из-за того, с кем он общается. Рассказал человек о науке на канале с «неправильной» политической ориентацией, значит «зашкварился». Дружишь с кем-то, у кого «неправильные взгляды» – тоже «зашкварился». Заступился за человека по одному вопросу, значит, поддерживаешь его во всех остальных.
Я выделил это в отдельный пункт, поскольку такое магическое мышление подрывает саму идею о том, что два человека могут быть согласны в чем-то одном и не согласны в чем-то другом, дружить и спорить одновременно. Я могу ошибаться, но мне кажется, что люди гораздо лучше воспринимают точку зрения тех, кто им знаком и с кем они в хороших отношениях. Если записывать всех, кто имеет другую точку зрения по тому или иному вопросу во врагов, то я бы удивился, что это приведет к чему-то, кроме поляризации позиций.
Выступления же на «идеологически враждебных» площадках кажутся эффективным способом взаимодействия с той аудиторией, которая больше всего нуждается в альтернативной точке зрения, рассказе о науке или критическом мышлении.
Гораздо страшнее мне видится желание «линчевать» несогласных, изгонять их и не давать им слова. Некоторые создают себе «безопасные зоны», свободные от любого инакомыслия, но именно в такой среде никто не укажет вам на ошибку, когда вы будете ошибающейся стороной.
4. Гиперчувствительность к ошибкам и критике
Заблуждения – часть человеческой природы. И все мы в чем-то заблуждаемся. И если кто-то верит в гомеопатию, это не значит, что он плохой человек или вообще ни в чем не разбирается. К заблуждениям лучше относиться как к вирусам, которые делают людей своими жертвами. В каком-то смысле так и есть, ведь идеи эволюционируют, и фактором естественного отбора часто служит не верность идеи, а то, насколько она успешный паразит. Мы хотим бороться с гриппом, а не с больными гриппом, даже если нам неприятно, когда чихают в лицо. Так и в спорах о науке – мы хотим победить неправильную идею, а не ее носителя.
Одна из задач науч-попа – привить людям ценность объективного знания, не зависящего от нашего с вами мнения о нем. Ценность поиска наиболее правильных ответов на поставленные вопросы. Но иногда мы не знаем правильных ответов, а наука порой требует смелых гипотез. Страшна не сама ошибка, а отсутствие желание ее исправить или обосновать свою правоту научными аргументами. Именно это лучше всего характеризует лженауку – длительное игнорирование всяческой критики, догматичность.
Мне бы хотелось, чтобы и критика, и реакция на критику были спокойней.
5. Эмоциональность и личные вендетты
Увы, очень часто причиной научного спора является не сам научный вопрос, его социальная или иная значимость, а личная неприязнь одного человека к другому – автору того или иного высказывания. Как правило, это приводит к тому, что один человек, выступая в роли критика, утрачивает объективность или раздувает проблему на пустом месте. Далее вступает в силу «аксиома Тревора», когда на неадекватную критику следуют неадекватные ответы, происходит поляризация взглядов, возникают склоки уже между новыми людьми, участниками дискуссии. Характерно, что если бы не исходная личная неприязнь одного человека к другому, сама тема могла бы вообще никого не заинтересовать. Но именно такие споры часто становятся наиболее обсуждаемыми. Мне кажется, что это плохо не само по себе, а тем, что искажает нормы научной дискуссии. Если уважаемые люди позволяют себе вместо дискуссии по существу «докапываться до мышей» и снабжать это все базарной руганью, то неудивительно, если с них будут брать плохой пример. И в итоге нормальных дискуссий в интернете мы практически не наблюдаем.
6. Пир во время чумы
Многие споры вокруг науки и ее популяризации напоминают мне пир во время чумы. Напомню уважаемым коллегам, что у нас миллионы людей лечатся гомеопатией, сторонники которой уже проникли в РАН. Иногда такое лечение приводит к тому, что пациенты теряют время и от этого умирают. Примеры я приводил неоднократно. Но и обычных лекарств, не имеющих доказанной эффективности, в аптеках полно (см. расстрельный список препаратов). Огромное количество людей отрицает связь ВИЧ и СПИД, а в России одни из самых высоких темпов распространения ВИЧ-инфекции. У нас вспышки кори и антивакцинаторства. В России по-прежнему запрещено выращивание генетически модифицированных организмов. Около 20% ректоров ВУЗов имеют списанные диссертации. Теологию признали наукой, а «личностный опыт веры» – научным методом, при этом членов советов по этой специальности будут утверждать религиозные организации. Министр культуры в своей диссертации сообщает, что «взвешивание на весах национальных интересов России создает абсолютный стандарт истинности и достоверности исторического труда» и его диссертацию не удается отозвать. Рейтинги РЕН-ТВ и Битвы Экстрасенсов зашкаливают, несмотря на многочисленные разоблачения. У нас куча реальных проблем в науке и образовании. Давайте их решать, а не создавать новые.
Простите, наболело.
